|
(Скачать
в формате Microsoft Word 338 Кb)
Денежная масса и рынок
Глобализация и "свободная" экономика характеризуются масштабными и слабо контролируемыми перетоками капитала из одной сферы в другую. С переходом на постиндустриальный путь развития в ведущих капиталистических странах, прежде всего в странах ОЭСР, деньги стали не только обслуживать реальное товарное производство, но и зажили своей самостоятельной жизнью, перестав быть обменным эквивалентом материального товара. Количество денег в мировой экономике становится больше, чем необходимо (рис. 3.1 - М1) для обслуживания материального производства. На смену классической схеме "деньги - товар - деньги" в странах с виртуально развитой экономикой (сфера нематериальных услуг, индустрия знаний, биржевой рынок, банковский бизнес и т.п.) пришла и стала активно функционировать чисто финансовая схема "деньги - деньги".
Неконтролируемый печатный станок резко увеличил
денежную массу (см. рис. 3.1 - М2) мировой валюты - доллара.
США сняли даже последнее ограничение на выпуск своей валюты
- ее обеспечение запасом золота. В середине 70-х годов XX
века были созданы условия для образования финансового облака,
оторванного от "грешной земли". В результате предложение
денег в США стало расти большими темпами начиная с 1995
г. (см. рис. 3.1), с появления "новой" экономики (интернет-бизнеса,
IT-компаний).
Рис. 1
Накачка мировой экономики деньгами усилилась,
когда администрацией США в 1999 г. были сняты ограничения
на запрет банкам, венчурным, пенсионным и другим фондам
заниматься инвестициями, выпуском ипотечных бумаг, игрой
на валютных биржах и фондовых рынках, другими высокорискованными,
но приносящими максимальные прибыли (спекулятивными) операциями.
Неконтролируемый рост денежной массы привел к тому, что
с 2006 г. ФРС США вообще перестала контролировать общий
индекс (см. рис. 3.1 - М3).
Товарно-сырьевые рынки, где происходила купля-продажа материального товара по ценам, зависящим от спроса и предложения на этот товар, по объемам капитализации уступили свое место валютно-финансовым рынкам. На этих рынках активно велись операции с ценными бумагами и производными финансовыми инструментами - от форвардных и фьючерсных контрактов до опционов, спотов, фондовых индексов и других дерива-тивов (рис. 3.2).
Рис. 2
Задуманные как способ страхования рисков при
купле-продаже реальных товаров, а также инвестиций, деривативы
быстро превратились в самостоятельный вид биржевой торговли,
объемы сделок по которым кратно превысили объем товарных
поставок. Так, уже в 2005 г. общая стоимость деривативов
на мировом рынке превысила 250 трлн дол., тогда как стоимость
реального товара не превышала 0,5% от этой величины. Особенно
бурным был рост этих нематериальных активов в последние
годы, после введения электронных торгов, когда на рынке
фигурировали даже не "бумажные фантики", а т.н.
электронные деньги, объем использования которых вообще не
имел никаких ограничений.
Нефтяные финансовые пузыри
Потоки виртуального капитала привели к росту индекса фондового
рынка S&P 500, через который в 2007 г. управлялись активы
на сумму 5,7 трлн дол. (см. рис. 3.1). Подъем в 1995-2000
гг. был связан с ростом капитализации IT-компаний, порожденных
инфоэкономикой Силиконовой долины. Этот бум закончился в
марте 2000 г. обвальным падением индекса (крах доткомов)
из-за потери доверия бизнеса к сверхожиданиям интернет-сектора
экономики и масштабному оттоку финансовых средств из этого
сектора.
Возврат к высоким значениям фондового индекса в 2005-2008
гг. был обусловлен надуванием финансовых пузырей сначала
на ипотечном, а затем на сырьевом (нефтяном) рынках.
Одним из ключевых звеньев перемещения биржевой торговли
с товарного на финансовый рынок является рынок нефтяных
фьючерсов, цена которых должна была стать индикатором стоимости
нефтяных сделок. В начале 2008 г. объем фьючерсных сделок
на мировом рынке почти в 1,5 тыс. раз превышал объем товарных
сделок с нефтью (см. рис. 3.2). И объясняется это тем, что
свободные деньги с пошатнувшегося для доллара валютного
рынка, а вслед за ними деньги различных достаточно богатых
пенсионных, инвестиционных, хедж-фондов устремились на рынок
нефтяных фьючерсов. Все это привело к тому, что этот рынок
испытал наводнение капитала. Паводок был обусловлен неустанно
подогреваемой в СМИ информацией об истощении запасов нефти,
о грозящей взрывом геополитической обстановке на Ближнем
Востоке, о бурно растущем спросе на нефть со стороны Китая.
Но это был лишь фон, поддерживающий иллюзию о предстоящем
дефиците нефтяных ресурсов. На самом деле на естественную
тенденцию роста мировых цен на нефть (ибо эпоха дешевой
нефти действительно заканчивается из-за удорожания операционных
и инфраструктурных затрат на нефтедобычу) накладываются
весьма существенные колебания, обусловленные перетоками
свободного капитала между нефтяным и другими секторами общего
финансового рынка. Нефтяной фьючерсный рынок, начиная с
середины первого десятилетия XXI века стал не самостоятельным
товарно-сырьевым рынком, конъюнктура которого зависит от
соотношения спроса и предложений, запасов товарной продукции
и инвестиций в развитие нефтедобычи, а сегментом валютно-финансового
рынка. Отсюда и столь сильная корреляция котировок нефтяных
фьючерсов от соотношения курса доллар/евро (рис. 3.3), ставки
рефинансирования ФРС США и других чисто финансовых факторов.
Рис. 3
Чисто биржевая маржа нефтяных фьючерсов в период всплеска
цен 2007-2008 гг. достигала 70%. В мае 2008 г. "перегрев"
нефтяного рынка достиг своего пика, обусловленного пределом
допустимого роста цен (120...130 дол. за баррель), с точки
зрения макроэкономической ситуации в реальном секторе промышленного
производства США. Одного только внимания конгресса США к
бесконтрольной ситуации на спекулятивном рынке фьючерсов
оказалось достаточно, чтобы капитал с этого рынка устремился
в менее рисковые активы, в частности в казначейские облигации
США, дающие, однако, доход всего 2% годовых.
Пик доходности по облигациям пришелся на декабрь 2008 г.,
когда проявилось "фондовое" дно кризиса, и капитал
вновь устремился в более рисковые сегменты рынка, в частности
на рынок сырьевых товаров, в т.ч. рынок нефти.
Волатильность нефтяного рынка обусловлена опять-таки перетоками
свободного капитала который как и рыба, "ищет где глубже"
нишу для вздувания нового финансового пузыря.
Аксиома рынка: глобальные экономические циклы сменяют
друг друга
Кризисом в полном смысле этого слова можно называть ситуацию
"когда невозможно продолжение функционирования системы
в рамках прежней модели". Поэтому следует различать
долгосрочные тенденции, существующие на финансовых рынках,
смена которых обусловлена радикальными изменениями в монетарной
системе (кризисом как поворотным пунктом), и волатильность,
обусловленную перетоками капитала между различными сегментами
общего рынка при сохранении прежних, базовых принципов формирования
и функционирования системы в целом.
Такими радикальными изменениями тенденций (сменами экономической
парадигмы в результате подлинного кризиса действовавшей
системы) можно считать переход от классической рыночной
экономики к кейнсианской, а затем - к монетарной модели.
Великая мировая депрессия 1929-1933 гг. была подлинным
кризисом саморегулируемого рынка с его "невидимой рукой"
и совершенной конкуренцией, где цены объективно отражали
баланс спроса и предложений. Рыночный фундаментализм уступил
место государственному "социализму", который в
СССР, США и Германии привел к радикальной индустриализации
своих стран, хотя и с различными социально-политическими
последствиями. Роль денег при этом была резко принижена.
"Монетаризм" последней четверти XX века не только
возродил, но и гипертрофировал роль денежных средств в мировой
экономике. Постреформенная Россия, не имея иммунитета к
разрушающему влиянию "невидимой руки рынка", за
15 лет пережила и рыночную эйфорию, и глубокое разочарование.
Сегодня не только в России, но и во всем мире вновь проявляется
интерес к марксистской школе государственного регулирования
экономики. Но... саммит G8 (апрель 2009 г.) не принял принципиальных
решений по изменению монетарной системы и фундаментальной
парадигмы развития мировой экономики. "Воспаление и
прорыв" финансового пузыря 2007-2008 гг. решили лечить
прежним способом - вливанием в банковскую систему и реальную
экономику новых порций соответствующей денежной массы объемом
свыше нескольких триллионов долларов. Кратковременно это
может дать некую стабилизацию состояния, но лишь усугубит
развитие подлинного кризиса монетаризма - "диктатуры
денег" (по О. Шпенглеру).
К началу мая 2009 г., как в мире в целом, так и в России
на основе текущих позитивных данных о замедлении темпов
экономического спада стало укрепляться мнение о том, что
дно кризиса достигнуто и начинается восстановление финансовых
рынков, вслед за которым со сдвигом на полгода ожидается
подъем реального сектора производства. При этом в качестве
позитивного примера приводится рост промышленного производства
в Китае в I квартале 2009 г. на 10% по сравнению с соответствующим
периодом 2008 г., рост фондовых индексов и нефтяных цен
(но не спроса).
С другой стороны, продолжается падение промышленного производства
в странах ОЭСР (в США на 12%, в Японии - на 37%), в России
- на 20%, в Бразилии - на 17% и, соответственно, рост безработицы
в этих странах.
Поэтому дальнейшее развитие ситуации оценивается с различными
ожиданиями формы выхода из текущей финансово-экономической
рецессии: V-образная (быстрый возврат на исходные позиции
2007 г.); U-образная (затягивание "дна" на 1,5...2
года с последующим подъемом рынка); L-образная (длительная
стагнация экономики).
На наш взгляд, общее развитие мировой финансово-экономической
ситуации имеет общий М-образный волновой характер с периодичностью
взлетов и падений 10...12 лет (финансовые "кризисы"
1998 и 2008 гг.). А схема текущего выхода из рецессии носит
комбинированный V-L-характер, т.к. вслед за довольно быстрым
восстановлением экономики 2009-2010 гг. вследствие нерешенности
фундаментальных проблем последует вторая волна спада 2011-2012
гг., более глубокая и продолжительная. И этот процесс будет
носить действительно кризисный характер вплоть до смены
экономической парадигмы общемирового развития.
Волатильность нефтяного рынка
Поскольку нефтяной рынок стал сегментом финансового рынка,
то основные закономерности последнего - цикличность и волатильность
- не только проявляются здесь качественно, но и гораздо
более явно выражены количественно. Это объясняется тем,
что финансовая емкость нефтяного рынка на порядок меньше
емкости рынка валютного, и колебания курса доллар/евро на
10% приводят к двукратному изменению нефтяных цен (см. рис.
3.3).
Под действием монетарных сил рынок нефтяных фьючерсов вновь
становится местом активизации спекулятивных сил. Идет игра
в "нефть против доллара". И это - на фоне снижения
спроса на нефть из-за продолжающегося экономического спада,
на фоне вынужденного сокращения ОПЕК реальных объемов добычи,
на фоне роста промышленных запасов нефти в странах ОЭСР
(рис. 3.4).
Высокая волатильность нефтяного рынка означает новый всплеск
цен уже к концу 2009 г. - началу 2010 г. до уровня 100 дол.
за баррель. Однако это чревато новым "пузырем",
который при отсутствии качественных изменений в технологическом
укладе энергетического сектора и в монетарной политике неизбежно
"сдуется" к концу 2011 г. до уровня "фундаментального
дна", определяемого себестоимостью нефтедобычи 35...40
дол. за баррель.
Следует отметить, что общий М-образный характер динамики
нефтяных цен и V-L-образный ее вид с 2009 г. по 2012 г.
был представлен в прогнозах Института энергетической стратегии
еще в 2006 году. Реальный обвал в 2008-2009 гг. оказался
более существенным, чем предполагалось ранее, по причине
уже не объективной (волатильность рынка), а субъективного
поведения ключевых игроков, игравших на понижение. Однако
дальнейшие тенденции сближаются при прогнозах, сделанных
с разрывом во времени в 2,5 года, что говорит об их закономерности.
Рис. 4
Этот прогноз (рис. 3.5) существенно отличается от долгосрочного
прогноза Минэкономики России с постоянно растущим трендом
цен на нефть. Прогноз Минэкономики может рассматриваться
лишь как весьма усредненный на период до 2020 года. Но естественная
глубокая волатильность нефтяного рынка вследствие его более
высокой чувствительности к перетокам капитала из одного
сегмента финансового рынка в другой свидетельствует о том,
что колебания цен могут достигать ±100% от среднего уровня.
Поэтому существуют риски как излишнего пессимизма, вызванного
продолжающимся спадом экономики, так и неоправданного оптимизма
в надежде, что все само собой образуется.
Рис. 5
Минимизация этих рисков требует прежде всего более тщательного
мониторинга и прогнозирования долгосрочной динамики мирового
финансового рынка и его нефтяного фьючерсного сегмента.
Достоверность этого прогноза будет определяться тем, насколько
правильно окажутся поняты и оценены общие закономерности
развития мировой конъюнктуры рынка.
Обзор В.В. Бушуева и Ю.А. Шипигина
(ж. "Мировой рынок нефти и газа", № 5 2009 г.)
| 
